19 февраля 1958 г. № 15 (4483) Монголын унэн
Проф. д-р Ринчен
Лет тридцать тому назад во многих гобийских монастырях в полнолуние первого весеннего месяца устраивался своеобразный конкурс мастеров кукольного театра, на который съезжались сотни зрителей.
Лепщики задолго готовились к показу своего искусства. Из легко застывающего козьего вытопленного жира, окрашенного минеральными красками, мастера лепили фигурки и пейзажи. Чтобы жир не таял на пальцах, умельцы время от времени окунали руки в холодную воду. Сюжеты мастера этого театра брали обычно из монголо-буддийской мифологии и расцвечивали его бытовыми сценками из народной жизни и фольклора, подобно чешскому народному бетлему, в котором на рождественских святках показываются сценки на тему о рождении Христа, приукрашенные фольклорными мотивами.
В монгольском раешнике – театре жировых куколок фигурки были подвешены на нитках, посредством которых они приводились в движение. Сцена представляла ящик, открытый сверху и с передней части, откуда открывался вид на действие, и обычно освещалась жировыми лампами, при свете которых умельцы демонстрировали свое искусство перед зрителями-скотоводами, приезжавшими в монастырь полюбоваться этим своеобразным представлением без слов на открытом воздухе при свете полной луны и жировых плошек.
Попробуем и мы с вами, читатель, мысленно пройтись по обширному двору, где под прикрытием глинобитных стен на морозном воздухе умельцы показывают за столиками свое искусство перед кучками гобийцев, радостными восклицаниями выражающих свое восхищение мастерами раешника.
Вот пожилой бедно одетый монах-ремесленник стоит за своим столиком. Ему помогает худенький смуглый мальчик, с детским восхищением любующийся действием. На сцене своеобразный гобийский пейзаж. Бугристая равнина у суровых красных скал, перед которыми расположился маленький монастырь. Видны юрты скотоводов, стада овец на лежбище. В храме начинается служба. Степенно движутся по узким улочкам среди низеньких глинобитных стен монахи в соборный храм. Толстый блюститель благочиния у входа следит за тем, чтобы монахи чинно проходили в храм. В крыше храма над входом неприметная щель, через которую проходят нитки марионеток, которые снова и снова, появляясь у углов ящика, создают впечатление непрерывно идущей процессии.
Все монахи проходят в храм. Появляются богомольцы – толстый князь, навстречу которому спешит с храмовой паперти не менее толстый блюститель благочиния. Незаметное движение пальцев артиста: монах-толстяк смешно кланяется перед князем. А когда князь скрывается в дверях храма, блюститель благочиния замечает девушку-богомолку. Она бежит от его преследований, совершая круг посолонь вокруг храма. Бежит в степь к юртам. Толстяк несется за ней. Огромные псы кидаются на толстяка. Скотовод с дубинкой спешит на выручку и в свалке с собаками немало ударов достается и монаху.
Эта бытовая сценка потешает зрителей. Но веселый шум привлекает внимание настоящего, живого блюстителя благочиния и словно по волшебству действие на сцене меняется – одним прыжком фигурка побитого блюстителя благочиния переносится на паперть храма, откуда гуськом важно шествуют монахи.
Веселым огоньком горят глаза артиста — монаха-бедняка, довольного своей шуткой. Растет на столике горка шелковых хадаков – доброхотных приношений зрителей артисту. У другого столика артист показывает в монастыре танец в масках — цам. Фигурки божеств в разноцветных одеждах и грозных масках, сделаны мастерски. Они танцуют по кругу, к которому артист одну за другой привешивает фигурки, выходящие из храмовых ворот. Фигурки кружатся быстрее и быстрее.
Кроме этого театра жировых фигур у монголов существовал и театр цветных, теневых фигурок, приготовлявшихся из прозрачной ослиной или лошадиной кожи, пропитанной особым составом. Фигурки ярко раскрашивались. Артист с помощником сидел за освещенным экраном и палочками, прикрепленными к рукам, ногам и голове фигурок, приводил их в движение, почти прижимая к экрану. Добрые и грозные духи высокомерные князья, толстые сластолюбцы-монахи и богачи, их слуги, раболепствующие перед своими хозяевами и надменные перед бедняками, фривольные красавицы, к которым липнут и попадают в смешные положения все эти высокородные и надменные сластолюбцы — целый маленький сказочный мирок, в котором, как и всегда в фольклоре, добро торжествует над злом, ум над силой и несправедливостью привлекал симпатии зрителей-арат.
Все эти сценки не имели текста, и самое исполнение тех или иных «пьес» и количество действующих персонажей варьировалось в зависимости от настроения артиста и состава зрителей. Если мастер давал представления в княжеской ставке, он позволял себе на экране некоторые вольности с монахами, княжескими слугами и чиновниками-подхалимами, которым воздает по их делам «справедливый» правитель. В монастыре перед владетельными перерожденцами кукольник показывал в смешном виде князей и богачей, но зато на каком-нибудь народном празднестве – Надоме давал себе волю над высокородными князьями и ханжами-ламами.
Законами автономной Монголии, утвержденными Джебдзундамбой VIII эти кукольные театры, как и все театральные представления монголов, были запрещены. По этим законам каждый арат, занимавшийся представлением, подвергался сотни ударам бамбуковых палок, а его князь лишался государева жалования за попустительство аратам, издевавшимся над ханами и ламами. Так исчезли единственный в целой стране гобийский театр драмы, ставивший пьесу «Лунная кукушка» и немногочисленные бродячие кукольники. Уцелели только представления жировых фигурок в гобийских монастырях и то только потому, что они приурочивались к полнолунию первого весеннего месяца и были выгодны монастырям, привлекая арат.
Театр цветных теней, несомненно, китайского происхождения, но кожаные куколки всегда рисовались в специфически монгольском иконописном стиле, отличном от китайского вероятно потому, что мастерами куколок были монгольские художники, исполнявшие их в привычном стиле «монгол дзурук» — монгольской народной живописи.
Любопытные традиции народного театра кукол, некогда уничтоженного «высочайше» утвержденными законами Джебдзундамбы VIII, несомненно, заслуживают внимания работников нашего молодого кукольного театра.