Удо Б.Баркманн
Настало время, когда Монголия должна оценить и подвести итоги полученного опыта прохождения пути выхода от застоя в научных исследованиях своего общества до движения по дороге демократического развития с научной точки зрения для того, чтобы довести это до других стран.
Пытающемуся определить геополитическое состояние Монголии сразу же станет понятно, что вещи не являются такими простыми и понятными, как мы думаем, смотря на географическую карту. Даже понятие о её существовании, втиснутом между Россией и Китаем, о котором постоянно говорят, на самом деле не показывает в полной мере положение вещей и это станет ясно после короткого путешествия в историю.
Во время существования Великой монгольской империи русские князья и государства, существовавшие на территории нынешнего Китая, были захвачены монголами. Россияне до сих пор говорят о татарском иге, а китайцы, по правде говоря, не очень-то любят вспоминать те времена. Но оба соседних государства достигли нынешнего состояния благодаря монголам. Ведь впоследствии, в основе своей, Российское государство стало результатом монгольских завоеваний, а ныне китайскую территорию в меньшей или большей степени объединила Монгольская Юаньская империя.
Поэтому во время официальных визитов согласно протоколу российским и китайским политикам приходится подниматься по лестнице к памятнику Чингис Хана и даже делать поклон, и это возможно, в какой-то мере заставляет их чувствовать себя некомфортно. А вот монголы считают историю, связанную с династией Цин – 1691-1911 годов, позором. (Среди моих друзей нет ни одного человека, посетившего императорские дворцы правителей маньчжурский династии в Пекине). Если монголы прежде всего относятся к Китаю неблагоприятным образом, то к России – хорошо, но есть и те, кому не очень нравится. Тем не менее, на вопрос фонда Сант Марал: “Какая страна является самым лучшим партнёром Монголии?” — большинство монголов ответили: “Россия”. (В марте-апреле 2019 года: Россия — 85,2%, КНР — 27,3% и Япония — 23,5%).
В отношении этнической генетики, истории и культуры монголы связаны с народами Центральной Азии и прежде всего с тюрькоязычными народами. Во время визита Премьер-министра Турции Рэжэпа Тайип Эрдогана в Монголии в апреле 2013 года главы двух Правительств отметили, что их народы “столетия назад территориально существовали по соседству и были связаны наличием подобных языков, культуры, традиций и истории”.
Но с 1990-х годов Монголия определила себя в качестве одной из частей экономического региона Северо-Восточной Азии, а не в составе Центральной Азии, что однозначно указывает на то, что она учитывала и отношения с Японией и Кореей.
Помимо этого, существует вопрос, который не слишком заметен. И с одной стороны, это менталитет монголов с советских времён начал европеизироваться, с другой, с 1990-х годов сильно возродилась монгольская культура и традиции.
Согласно классификации Хантингтона Монголию можно считать схожей с Японией “одинокой страной” и в действительности самостоятельной культурной зоной, сильно отразившей своё влияние на проживающих на приграничных территориях России и Китая монгольские этнические группы. Усиливается современная монгольская культурная реформаторская сила. Монголы, которые в большинстве своём веруют в буддизм, за это время перестали называть свою религию, как раньше “жёлтой религией”, а переименовали в “Монгольскую буддийскую религию”. “Монгольская буддийская религия” вместе с шаманизмом, которая в последнее время снова вернулась, начала заботиться об установлении культурного иммунитета. Монголия, имеющая 19 хутугтов и хувилганов (прим. переводчика:перерожденец, реинкарнация), достигла развития до центра буддизма и Улан-Батор стал городом паломников. Имеющие свою культурную зону и ведущие себя истинно по-монгольски, они ещё очень европеизированы. Монгольский народ, территориально расположенный в Центральной Азии, в отношении своей культуры, имеющей свою историю, коренную культуру и взаимосвязь, направленную в её сторону, могущественен, а в отношении генезиса, — равномерен.
А теперь давайте вернёмся к вопросу о втиснутом месторасположении. Старая и новая элита Монголии, “чтобы не остаться музейным экспонатом социального развития”, начиная с 1990-х годов последовательно начала свой путь по дороге развития демократии и рыночной экономики. Провели свободные выборы, внедрили многопартийную систему, приняли частную собственность и провели приватизацию. Результаты были достигнуты, не заставив долго ждать. Монголия реализовала программы помощи Международного валютного фонда, Всемирного банка и Азиатского банка развития. В качестве партнёра Общества демократических ценностей, с 1991 года монгольское государство начало развивать отношения с такими странами, как США, Япония, Корея, Германия. По инициативе Японии в 1991 году была создана конференция стран-доноров Монголии. Так, в те годы, когда Монголия переживала времена дефицита и недостатка, получила лобби мирового уровня, что дало ей возможность начать структурные преобразования в социально-экономическом плане с 1993 года. Демократическая Конституция страны, утверждённая в 1992 году, в рамках парламентской структуры с целью предотвращения “главы государства” от искушения перед иностранцами и улучшения иммунитета предоставила широкие возможности для проведения совместной и творческой деятельности законодательной и исполнительной властей. В результате этого Монголии удалось вырваться из цепляющегося обхвата своих соседей и, заключив “Договора о дружбе и сотрудничестве” в 1993 и 1994 гг., заложила новую основу международного права в отношениях с Россией и Китаем.
Но с 1995 года во время двусторонних встречи и переговоров соседи начали обращать внимание Монголии на то, что будут критично относиться в случае, если США будет пропагандировать свою идеологию. Затем в апреле 1996 года во время создания “Стратегического партнёрства, направленного на XXI век” вопрос об обеспечении независимости и суверенитета Монголии подняли Президенты России и КНР по-новому. Когда началась гонка за монгольскими полезными ископаемыми, посетившими страну госдеятелями Японии, КНР и Кореи, этот вопрос вышел на качественно новый уровень с 1999 года. Монголия попала в геополитическую и геоэкономическую сплетённую сеть. У страны появилась необходимость в поиске новых путей и способов для защиты своего суверенитета и независимости.
Таким образом, страна начала проводить новую деятельность, участвуя, к примеру, в международной миротворческой деятельности, тем самым предпринимая попытки выхода из геополитического окружения. Китай и Россия же начали выдавать кредиты Монголии для привлечения её в экономическом плане и “закидывать удочку” в плане аннулирования прежних долгов бывшему СССР. Цена за это – вступление в члены Шанхайской организации сотрудничества. Монголия начала применять гибкий подход и в 2004 году вступила в ШОС в качестве наблюдателя. Для активизации экономических отношений с Монголией Китай и Россия привлекли приграничные со страной области и провинции, прежде всего Внутреннюю Монголию и Бурятию, которые стали наконечниками их копьев. А вот монголы поговаривают о том, что “Внутренний монгол – друг на один день, а бурят – на месяц”. И это древний опыт, на который обращал внимание аж О.Латтимор (прим. переводчика:англо-американский востоковед).
И вот для того, чтобы более или менее сбалансировать влияние России и Китая, Монголия активизировала политику “третьего соседа”. Основа: общие ценности. Для обеспечения баланса внутренняя политика также помогала. По результатам парламентских выборов 2004 года было создано коалиционное Правительство и, если это продолжается до сих пор, то под воздействием 800-летнего юбилея со дня создания Великой монгольской империи, который отмечался в 2006 году, сильно повысилась вера нации в самих себя. Стали появляться также экономические успехи. В 2006 году впервые госбюджет Монголии был прибыльным. И в экономическом плане Монголия стала ещё больше привлекать интерес. Буряты, которые стали ездить из России в Улан-Батор. Но экономическое процветание такими темпами связано с ещё большим перевесом китайского экономического влияния. Взяв показатели объёма двусторонней торговли только в 2003-2006 годах, будет видно, что они увеличились в два раза. С тех пор, когда приблизилась угроза китайского экономического влияния, достигшая до уровня введения Монголии в абсолютную зависимость, Китай заключил стратегическое партнёрство и начал предпринимать попытки окончательного “связывания по рукам и ногам” Монголии. Это событие, а также сигнал, поступивший от московской российско-китайской встречи на высшем уровне этого года, привёл к ещё большей значимости политики “третьего соседа” и прежде всего важности её экономизации. Именно поэтому значимость проекта Оюутолгой намного больше, нежели обычного инвестиционного проекта. Членство Монголии в НАТО и ОБСЕ продолжает быть важной гарантией для Монголии.
В таких условиях Монголия научилась постоянно раскрывать себя по-новому. Если даже она и не идеальна в политических играх, то стала хотя бы хорошо играть. Но это означает, что придётся снова и снова согласовывать свои “извечные интересы” с изменяющимся с огромной скоростью окружением, постоянно изучать и исследовать своих соседей, географию и интересы третьих соседей, согласовывать и регулировать свои интересы с миром, в котором это становится ещё больше взаимосогласованным, с тем, чтобы можно было реализовывать свои самые важные национальные интересы.
Создание экспертной группы по изучению опыта демократического развития Монголии и разработке политики было бы очень полезным делом. Например, если в Северной Корее переход произойдёт мирным путём, опыт Монгольской народно-революционной партии, которая преодолела сложный путь развития и перехода от коммунистической партии в демократическую, может иметь очень важное значение, так как нет другой такой страны, как Монголия, которая настолько заслужила доверие Северной Кореи. Мировое демократическое общество во все времена не спускало взгляд от уникального географического месторасположения Монголии и недавнее заседание в Улан-Баторе их представителей (Северной Кореи) и обсуждение проблем развития мировой демократии также послужило привлечением к себе внимания. Чем больше будет прикован интерес к Монголии, в котором развивается и процветает экономика в качестве демократического государства, тем больше возможность отражения своего влияния в Центральной Азии, когда существует вероятность появления региональной нестабильности. К примеру, после вывода войск США и Международной силы содействия безопасности (ISAF) из Афганистана. Но Монголия, экономическая база которой сравнительно слабая, в любом случае не сможет реализовать это самостоятельно.
Партнёрство западного сообщества в 1991 году с помощью инвесторской конференции, инициированной Японией, надёжно обеспечивало Монголию гарантией преодоления трудностей 1990-ых годов. Сегодня разработка Монголией инфраструктурного плана, типа маршальского, будет соответствовать всем требованиям времени. Эффективностью такого плана будут пользоваться и Монголия, и демократический мир. Как-то О.Латтимор сказал, что Монголия может стать и “страной-лидером”. В своё время это высказывание казалось смешной фантазией, но сегодня проявляются признаки для претворения их в реальность.
