22 июня – в этот трагический день начала Великой Отечественной войны – стоит вспомнить и тех, кого редко вспоминают. Вторая мировая была не только первой на свете войной моторов, но и последней великой войной кавалерии и лошадей. Лошадь в буквальном смысле слова вытянула на себе ту войну…
Миллионы живых и мёртвых лошадей
Накануне 22 июня 1941 года на стрелковую дивизию РККА полагалось по штату 3039 лошадей. Но в германском «вермахте» еще больше – по штату в их пехотной дивизии было свыше 6000 (шести тысяч) лошадей. Всего в гитлеровских войсках к моменту вторжения в СССР использовалось более одного миллиона лошадей, 88% которых находилось в пехотных дивизиях.
В отличие от автомобилей лошади, как тягловая сила, имели тогда целый ряд преимуществ – лучше передвигались по бездорожью и условным дорогам, не зависели от поставок топлива (а это очень большая проблема в военных условиях), могли долгое время обходиться подножным кормом, да и сами иногда были еще каким кормом… Так весной 1942 года все попавшие в окружение советские кавалерийские дивизии частично съели своих лошадей, но за счёт этого сохранили боеспособность и сумели вырваться из вражеских тисков.
Мудрый Семен Михайлович Буденный был вполне прав, когда говорил в 1930-е, что лошадь на войне себя еще покажет. Тогда, в 1940-е, на бездорожье Восточной Европы лошадь сыграла свою безальтернативную роль – время массовых автомашин и гусеничных вездеходов пришло куда позже.
К началу войны численность лошадей в РККА составляла 526,4 тысячи. Но уже к 1 сентября 1941 года – в армии было 1 млн 324 тысячи этих четвероногих копытных. В дальнейшем число лошадей, обслуживающих войну, только увеличивалось – максимальное их единовременное количество в нашей армии превышало 1,9 млн.
С 1942 по 1945 год в нашу армию было мобилизовано свыше 3 миллионов лошадей. Их так же, как и людей, ранили и убивали на войне. Они погибали от переутомления, голода и болезней. Свыше 2 миллионов лошадей вылечили от полученных в боях ран армейские ветеринарные лазареты.
Если уж статистика людских потерь имеет разночтения, то статистика лошадиных потерь тем более. Считается, что за 1941-45 годы в СССР в армии и на оккупированной территории из-за войны было утрачено до 8 миллионов лошадей. Из них 2 миллиона насильно забрали и угнали с собой оккупанты. К примеру, в Харьковской, Ворошиловградской (ныне Луганской), Запорожской и других областях Украинской ССР после изгнания захватчиков лошадей оставалось менее 10% от довоенной численности.
Словом, представьте – попробуйте хотя бы представить – помимо миллионов погибших людей, ещё и миллионы других живых существ, убитых на той страшной войне…
Только за первый год войны наша страна утратила почти половину своего лошадиного поголовья – если к июню 1941 года в нашей стране насчитывалось 17,5 млн лошадей, то к сентябрю 1942 года на территории, контролируемой СССР, осталось всего 9 млн лошадей, включая молодняк, т.е. жеребят, не способных работать, но способных только есть.
Но что еще хуже в военных условиях – экстренно нарастить поголовье рабочих лошадей это куда труднее, чем увеличить производство автомобилей. Ведь чтобы жеребенок стал способен хоть к какой-то работе, требуется время, которое ну никак не сократить никакими денежными вложениями или технологиями.
«Монголки» от потомков Чингис-хана
И вот с началом Великой Отечественной войны у СССР оказался единственный сторонний источник лошадей – Монголия. Большевики когда-то в 1920-е по сути сами и создали эту «социалистическую» республику из глухой окраины бывшей китайской империи Цин, заодно вылечив монголов от почти поголовного сифилиса. Сифилисом там с начала ХХ века болело до половины населения: при помощи советских врачей эту эпидемию в начале 1930-х остановили, а со временем и ликвидировали.
Помимо того что МНР была советским плацдармом против японского Маньчжоу-Го, она еще сыграла – без сомнения – важнейшую роль в сохранении необходимой подвижности советской армии в годы Великой Отечественной войны.
Монголия в те годы страна ещё кочевая и лошадей, по сути диких, вольно пасущихся в степях, там было больше, чем людей. Поставки лошадей из Монголии начались уже в 1941 году. А с марта 1942 года монголы начали плановое «заготовление» лошадей для СССР.
За четыре года войны Советскому Союзу было поставлено 485 тысяч лошадей-«монголок». По другим источникам – чуть более 500 тысяч.
Не зря говорится: «Дорога ложка к обеду». В 1941-45 годах СССР нигде, ни за какие деньги не смог бы достать полмиллиона лошадей. Кроме Монголии лошади в таком товарном количестве были только в Северной и Южной Америке – не говоря уж о цене (закупка такого количестве в сжатые сроки взвинтила бы их очень сильно), доставить их в воюющий СССР было бы куда проблематичнее и сложнее, чем весь остальной «ленд-лиз»… Так что, вспоминая американскую помощь тех лет, всегда стоит помнить и её евразийский аналог.
Из Монголии лошади поставлялись планово, по условной цене, в основном взаимозачетом за монгольские долги СССР. Таким образом, окупились все политические, военные и экономические вложения советской власти в МНР, Монгольскую народную республику (кстати, в те годы никем тогда, кроме СССР не признанную – т.е. такую же, как ДНР и ЛНР сейчас). Монголы обеспечили нам лошадиный «ленд-лиз» – крайне своевременный и безальтернативный, закрыв дыру в данном виде военной «техники».
При этом, полудикие, неприхотливые и выносливые монгольские лошади были куда лучше приспособлены для экстремальных условий Восточного фронта, чем их селекционированные европейские собратья. Не зря генерал Исса Плиев, провоевавший в конно-механизированных группах с 1941-го по 1945 годы, от Смоленска, через Сталинград до Будапешта и Маньчжурии, писал позднее: «…неприхотливая монгольская лошадка рядом с советским танком дошла до Берлина».
Еще 32 тысячи монгольских лошадей – т.е. на 6 кавдивизий военного времени передали СССР в качестве подарков от монгольских крестьян-аратов. Фактически в 1943-45 годах каждая пятая лошадь на фронте была «монголкой». У нас очень любят изучать вопросы, насколько и как повлиял на победу и ход боевых действий американский «ленд-лиз». Но при этом никто практически не помнит его монгольский конный аналог…
В монгольской шинели
Но монгольский «ленд-лиз» не ограничивался только выносливыми лошадьми. Большую роль в снабжении Красной Армии и гражданского населения в годы войны играла поставка из США мясных консервов – 665 тысяч тонн. Однако Монголия за те же годы поставила в СССР почти 500 тысяч тонн мяса. 800 тысяч полунищих монголов, ровно столько тогда составляло население «непризнанной» МНР, дали нам мяса немногим меньше, чем одна из самых богатых и крупнейших стран мира.
Во время войны в Монголии регулярно проходили гигантские охотничьи облавы – когда-то такие проводили нукеры Чингис-Хана, готовясь к большим походам – но в 1941-45 годах стада животных гнали прямо к железнодорожным станциям. Такая мобилизация ресурсов дала о себе знать — зимой 1944 года в Монголии начался голод, совсем как в тыловых районах воюющего СССР. Вспомним ещё, что в те годы в МНР был официально введен 10-часовой рабочий день.
Из монгольских степей всю войну в нашу страну шел еще один стратегический товар войны – шерсть. Шерсть это, прежде всего, солдатские шинели, без которых невозможно выжить в окопах Восточной Европы даже летом. Из США к нам тогда поступило 54 тысячи тон шерсти, из Монголии – 64 тысячи тонн. Каждая пятая советская шинель в 1942-45 годах была «монгольской».
Еще Монголия была важнейшим источником кожевенного сырья и пушнины. Поставки меховых полушубков, меховых шапок, рукавиц и валенок начались уже первой военной осенью. К 7 ноября 1941 года монгольским зимним обмундированием были полностью оснащены несколько советских пехотных дивизий из резервов, готовящихся к контрнаступлению под Москвой.
В Монголии был и единственный доступный СССР в годы войны промышленный источник вольфрама, самого тугоплавкого металла на Земле, без которого было невозможно делать снаряды, способные пробить броню немецких «пантер» и «тигров».
В 1942-45 годах на советско-германском фронте воевали авиационная эскадрилья «Монгольский арат» и танковая бригада «Революционная Монголия», созданные на средства МНР. Конечно, несколько десятков истребителей и танков смотрятся бледно на общем фоне. Но на востоке нашей страны, где СССР всю войну вынужден был держать миллионную группировку против Японии, монголы играли уже вполне стратегическую роль.
В 1941-44 годах численность вооруженных сил МНР была увеличена в четыре раза, был принят новый закон о всеобщей воинской обязанности, согласно которому все мужчины и женщины Монгольской народной республики обязывались нести военную службу. В годы Великой Отечественной войны формально невоюющая Монголия тратила на свои вооруженные силы свыше 50% госбюджета.
Увеличенные монгольские войска стали дополнительным противовесом японской Квантунской армии. Все это дало возможность СССР забрать с Дальнего Востока дополнительные силы, несколько дивизий, которые были уже заметной величиной даже в масштабах огромного советско-германского фронта.
В августе 1945 года каждый десятый монгол принял участие в советско-японской войне. Пять монгольских дивизий, совместно с советскими войсками, с боями дошли до Великой китайской стены на дальних подступах к Пекину. У нас эта война считается быстрой и легкой с небольшими потерями на фоне чудовищной бойни Великой отечественной. Но для Монголии, с населением на тот момент всего в 800 тысяч человек, это были совсем другие масштабы – в войне с японцами принял участие каждый (каждый!) мужчина-монгол призывного возраста. Здесь по «мобилизационному напряжению» Монголия превзошла даже сталинский СССР.
В процентном отношении потери, понесенные Монголией в том августе 1945 года, равны потерям США во всей Второй мировой войне. Так что для наших союзников монголов советско-японская война не была ни легкой, ни безболезненной.
«Нашей армией несколько недооценивается значение кавалерии…»
И в завершение темы вновь несколько слов о лошадях. Точнее о кавалерии и её роли в той войне, что началась 81 год назад 22 июня.
Вопреки распространённым домыслам о «кавалерийском лобби» Будённого, советское руководство накануне мирового конфликта, развивая бронетанковые части, усиленно сокращало именно «красную конницу». Численность советской кавалерии с 1937 по 1941 год сократили в два раза.
Но война на бескрайнем бездорожье Восточной Европы сразу заставила пересмотреть довоенные взгляды на скромную роль конницы. Уже 15 июля 1941 года маршал Жуков, обобщая опыт первых трёх недель войны, писал в директивном письме Ставки Верховного командования: «Нашей армией несколько недооценивается значение кавалерии. При нынешнем положении на фронтах, когда тыл противника растянулся на несколько сот километров в лесных местностях, рейды красных кавалеристов могут сыграть решающую роль в деле дезорганизации управления и снабжения немецких войск…»
Летом 1941 года, в оборонительном сражении под Смоленском, рейды пяти кавалерийских дивизий в немецкий тыл оказали существенную помощь советским войскам. В ходе первого советского контрнаступления под Ельней, именно рейдовые действия советской конницы задержали подход германских резервов и тем самым обеспечили успех.
В ноябре-декабре 1941 года во время битвы под Москвой почти четверть советских дивизий были кавалерийскими. Два кавалерийских корпуса, именно в эти дни ставших гвардейскими, сыграли стратегическую роль в советском контрнаступлении. Конники, стремительно продвигаясь по заснеженным лесам Подмосковья, громили вражеские тылы и резервы.
Боевой опыт Великой Отечественной войны заставил резко увеличить численность конницы – если 22 июня 1941 года в Красной армии насчитывалось 13 кавалерийских дивизий и 116 тысяч конных бойцов, то к весне 1943 года кавдивизий было уже 26, в них воевали почти четверть миллиона кавалеристов.
Советские конные части успешно участвовали во всех больших наступлениях 1942-44 годов. Часть кавалеристов составляли бойцы с Дона и Кубани – самое настоящее советское казачество. Два гвардейских кавалерийских корпуса в годы Великой Отечественной войны официально именовались «казачьими». В 1945 году 5-й гвардейский Донской казачий корпус с боями дошел до Вены, а 4-й гвардейский Кубанский казачий корпус освобождал Прагу.
Лошадь стала незаменимым средством войны и для партизан. Руководитель партизанского движения на Украине Сидор Артемьевич Ковпак писал об этом: «Пеший боец-партизан имел ограниченный радиус действия и этим был привязан к территории базы отряда… Посаженные на коня партизаны-бойцы за зиму 1942 г. превратились в грозную силу, способную наносить врагу мощные удары. Стремительный марш в 80-100 километров за зимнюю ночь, а на рассвете налет на вражеский гарнизон, живший до этого тихо и спокойно… В условиях партизанской борьбы никакой двигатель, никакая машина не могут заменить коня. Во-первых, машина требует горючего, а корм для коня можно найти повсюду. Во-вторых, самый совершенный глушитель не может заглушить звук мотора, а на коне, обмотав копыта мешковиной, мы проходили в 50-100 метрах от вражеских гарнизонов совершенно бесшумно. В-третьих, для машины нужны дороги, а мы в условиях полнейшего бездорожья в метель, стужу и туман, когда не летали даже самолеты, совершали марши по 50-60 км за ночь».
Поэтому именно кавалерия оказалась незаменимым инструментом в прорывах и рейдах по тылам противника. Советские кавалеристы успешно участвовали во всех операциях, завершившихся окружением германских войск. В наступлениях обычно действовали так называемые «Конно-механизированные группы», соединявшие ударную мощь танков и подвижность кавалерии. Вопреки мифам конники не скакали с шашками наголо против вражеских танков – скорее это была «ездящая пехота», стрелки на лошадях, способные даже без дорог за сутки преодолевать до 100 километров.
Впрочем, история Великой Отечественной войны знает и несколько классических кавалерийских атак и боёв. Так утром 2 августа 1942 года казаки 13-й Кубанской кавалерийской дивизии, умело использовав высокую степную траву, в конном строю неожиданно и с успехом атаковали немецкую пехоту у станицы Кущёвской.
К концу Великой Отечественной войны в советской армии сражалось 8 кавалерийских корпусов, из них 7 носили звание гвардейских. Каждый корпус помимо трёх дивизий конницы имел танковые, зенитные и артиллерийские части.
Немецкое командование за время войны поняло, что тоже недооценило конницу и уже в конце 1944 года был сформирован 1-й конный корпус «вермахта» из немецких и венгерских кавалерийских дивизий. Так же создали и две кавалерийские дивизии СС. Все они были разгромлены Красной армией в начале 1945 года в ходе боёв за Будапешт.
Под Будапештом произошёл и последний в истории войн классический кавалерийский бой – казаки из 5-го гвардейского Донского корпуса в конном строю атаковали конницу противника, зарубили шашками около 150 кавалеристов из СС и захватили более сотни оседланных лошадей.
А 26 апреля 1945 года бойцы 7-го гвардейского кавалерийского корпуса начали штурм города Бранденбург, в 40 километрах к западу от столицы Германии. Тем самым именно кавалеристы в ходе финального наступления Великой Отечественной войны замкнули окружение вокруг Берлина.
Всего же в Берлинской операции участвовало 12 конных дивизий, почти 100 тысяч кавалеристов. Вопреки распространённым мифам, конница оказалась полноценным и эффективным участником той войны от первого до последнего её дня.
