Монгольский фольклор

28 марта 1958 г. № 30 (4498)   Монголын унэн

Проф. д-р Ринчен

Устное творчество монгольского народа необычайно богато и разнообразно, причем многовековая традиция письменности сохранила нам образцы монгольских пого­ворок, пословиц, благопожеланий и народных песен три­надцатого века.

Для исследования небезынтересно отметить то, что многие пословицы и поговор­ки, зафиксированные в зна­менитом Сокровенном сказа­нии тринадцатого века, до­шедшем до нас в транскрип­ции китайскими иероглифа­ми, недоступной для широ­ких масс народа, и исключающей поэтому, влияние на распространение и поддержку его традиций среди народа, бытуют повсеместно среди монголов и в наши дни, а древняя песня – прощание монгольского воина с ма­терью, найденная на берегах Волги в записи монгольским письмом на березе неизвест­ного писца, по своей компози­ции поразительно напомина­ет традиционные народные песни, бытующие и в наши дни.

Эти записи, дошедшие до нас с XIII века, и сборники – дептеры сказок, песен, пос­ловиц, народных детских игр и эпических произведений, хранившиеся до наших дней в частных библиотеках, сви­детельствуют о живом интересе грамотных людей к устному творчеству своего народа и представляют драгоценный материал для исследователя.

Манускрипты нашей государственной библиотеки говорят о попытках отдельных лиц передать в своеобразной нотной записи и мелодии народных песен: одна рукопись, содержащая текст старинных народных песен, снабжена специальными знаками для музыканта, играющего на старинном монгольском щипковом инструменте «ятуга», напоминающем корейский коягым.

К недостаточной осведом­ленности исследователей следует приписать точно такие же поспешные и не совсем обоснованные выводы некоторых монголистов об исчезновении многих жанров монгольского фольклора – например о заб­вении монголами-халхасами героического эпоса только потому, что собирателю в го­роде не удалось найти скази­телей былин.

Можно отметить, что цикл былин о могучем Джангаре, бытующий в Западной Монголии, известен и на берегах Селенги и на Керулене и в юго-восточной Гоби, так что было бы несправедливо счи­тать этот эпос только кал­мыцким.

Любопытно отметить и ин­новации, вносимые сказителями в этот широко распространенный цикл эпических сказаний, звучащих чеканным хореем. В одной монгольской записи, сделанной лет тридцать тому назад местным собирателем на берегах реки Тереладжи, мы встречаем эпизод в котором могучий Джангар увлекается картежной игрой и проигрывает все! – эпизод, внесенный сказителем, распевавшим эту былину в урочище, где три с лишним десятка лет тому назад было сильно увлечение игрой в карты, в которой и игральные карты делались местными умельцами, рисовавшими короля, королеву, валета и другие фигуры в виде монгольских князей, княгинь, пажей, а тузы – в виде стилизованных монгольских львов, тигров и т.д.

Единственный особенностью исполнения халахаских былин является то обстоятельство, что рапсод исполняет их речитативом, не пользуясь музыкальным инструментом, подобно щипковому топшуру сказителей Западной Монголии. Многие былины исполняются сказителями в течение нескольких вечеров и содержат десятки тысяч стихов.

Если говорить об угасании отдельных фольклорных жанров, то можно отметить отмирание некогда очень богатого ламского и шаманского фольклора. И если ламский фольклор питался индотибетской мифологией, то шаманский фольклор своей историч­ностью представляет боль­шой интерес для историков, этнографов и археологов, и мы встречаем в нем указа­ния, проливающие свет на многие эпизоды Сокровенно­го сказания, имена историче­ских урочищ и городов, в числе которых фигурирует и известный лишь археологам татарский город Укек или Увек на Волге.

Любопытный жанр сказок бадарчинов, бродячих пилиг­римов, полный юмора, ост­роумия и сатиры над чван­ными князьями, скупыми бо­гачами и высокомерными верховными ламами, угасаю­щий в связи с исчезновением бедняков, кормившихся хож­дением по святым местам, также заслуживает внимание собирателя монгольского уст­ного творчества.

Большой  цикл   легенд   о Балансенге – монгольском Тиле Уленшпигеле, по мет­кому выражению академика Владимирцова, также ждет своего собирателя и можно отметить, что к устным версиям о похождениях этого монгольского Насреддина Ходжи неосведомленность не­которых монголистов в наши дни прибавила еще одну вер­сию, на этот раз уже пись­менную о том, что этот ге­рой народных легенд был «демократическим писате­лем».

Необычайно богат жанр монгольских сказок, бытовых, волшебных, авантюрных и т.д., в которых мы встречаем и эпизоды из больших сти­хотворных эпопей в прозаическом, лишь местами стихот­ворном пересказе.

Жанр похвал — стихотвор­ных славословий коню, луку и стрелам, жилищу номада – геру, войлоку, молочному ви­ну и т.п., а также заговоров и заклятий, некогда очень распространенных, чрезвычайно любопытен для этнографа и фольклориста. А пространное описание дворцов и пыш­ных героев былинных бога­тырей, своей образностью и подробностями могли бы привлечь и внимание наших молодых архитекторов — в ге­роических эпопеях народная память сохранила много све­дений, представляющих боль­шой интерес для историков материальной культуры мон­голов и порой поразительно слушая в степи, в небольшом гере скотовода какую-нибудь огромную эпопею, находить в ней удивительно точные и подробные описания вели­чественных и монументаль­ных зданий и архитектурных деталей, как бы воссоздаю­щих жизнь древних культур­ных центров, от которых в степи остались только руины и обломки скульптурных де­талей, удивляющих искусст­вом обработки и изяществом орнамента.

Новая жизнь в степи отра­жается также и в устном на­родном творчестве — в песнях народных   поэтов, откликающихся на все события жизни, в импровизациях народных певцов, славящих знатных людей труда и метким стихом бичующих лентяев, лодырей и бюрократов.

Даже в таком жанре как загадки можно найти немало остроумных и возникших в наши дни загадок и так же, как в былые дни дети — лю­бители загадок, состязаются в степи у очага, разбившись на две партии в искусстве отгадывания. А затем, когда у одной из сторон иссякнет за­пас, победители торжествую­щим речитативом читают шу­точные стихи о «продаже» побежденной стороны.

Необычайное богатство и изящество языка произведе­ний монгольского фольклора, чеканная стилистическая отделка стиха заслуживает внимания к устному народному творчеству со стороны не только фольклористов, но и писателей и газетных работников, язык которых, несомненно, на благотворном напоенном ароматом степи воздухе монгольского устно-литературного языка, веками питавшего письменный литературный, смог бы окрепнуть после затхлого кан­целярского воздуха ремес­ленных переводов, прекло­няющихся перед морфологи­ческим и стилистическим фетишами иноязычной речи.